И где это ходит Румеиса? Она должна была принести мне внучку, но что-то слишком долго она задерживается... Я же сказала вчера: сразу после утренней трапезы. Даже на неё нельзя положиться. - с досадой размышляла Махидевран, расположившись на тахте и держа в руке стакан шербета из розовых лепестков и ожидая, что опоздавшая рабыня всё же скоро придёт и причина заключается в слишком длительном сне. Но если хатун и правда спит, то куда смотрят калфы? Они обязаны будить всех девушек в гареме, чтобы работали, а здесь такое! Если бы султанша знала об истинной причине отсутствия венецианки, то не была бы так терпелива, а немедленно наказала бы своевольную девчонку, однако Аллах справедлив и сделал всё, чтобы мать шехзаде Мустафы обо всём узнала...
Айше-хатун, мать Нергизшах-султан, хотела зайти к наследнику престола, но намерение своё не исполнила, поскольку увидела, как из его покоев вышла Румеиса-хатун. Представляя степень гнева, который обрушится на Лукрецию, молодая женщина хотела пойти к Валиде и всё рассказать, но вовремя себя остановила: зачем навлекать гнев и на себя? К тому же могут еще и в клевете обвинить... Поэтому Айше шепнула об этом Фидан-калфе: ей-то ничего не сделают, да и кто должен быть в курсе таких событий, как ни старшая калфа, доверенное лицо Махидевран-султан?
За Фидан дело не встало: девушка тот час отправилась в покои госпожи и, склонившись перед ней, проговорила:
- Султанша, простите за то, что беспокою, но у меня для Вас важные новости.
Что у неё за новости такие в начале дня? Как бы ни случилось ничего... - с внутренним беспокойством подумала султанша, после чего напрямую спросила у калфы про цель её визита:
- Не сей в моём сердце тревогу, если она напрасна, Фидан. Говори, в чем дело.
- Дело в том, что...- на мгновение девушка запнулась, как бы не решаясь произнести ни слова, но вскоре собралась с духом и продолжила. - Айше-хатун видела, как Румеиса выходила из покоев шехзаде, судя по всему она провела с ним ночь. Видимо тайком пробралась...
- Что? Да как ты допустила подобное, Фидан-хатун? Ты - старшая калфа, лично должна следить за гаремом! Ты лично следишь за подготовкой наложниц для Мустафы, так почему они теперь ходят по дворцу без разрешения?! - трудно подобрать слова, чтобы выразить злобу "весенней розы". Конечно она хорошо относилась к Румеисе и ценила её, но сделать её фавориткой сына...  Это в планы Махидерван не входило: пример Фелисии давал понять, что если султанша приближает к себе девушку, то двери в покои шехзаде будут для неё закрыты. Объяснить подобную странность легко: этой женщине нужна была беспрекословная преданность, а фаворитки не могут гарантировать подобное, даже Фатьма в своё время стала вести себя вызывающе после того, как смогла добиться позволения отправиться к Мустафе...
- Ты всё сказала, калфа? Или есть что-то еще, о чем я не знаю?- испытующе поинтересовалась "весенняя роза", не сводя глаз с провинившейся калфы.
- Всё, госпожа.- тихо промолвила Фидан, мысленно удивившись тому, что не рассказала о том, что Румеиса тайно проникла на праздник и танцевала для шехзаде.
Султанша и так в гневе, зачем еще больше усугублять ситуацию? Пусть венецианка сама выкручивается, главное что бы меня здесь не было, а так еще и влетит за это.
- В таком случае приведи сюда Румеису, я этого так просто не оставлю.- холодно произнесла Махидверан, резким жестом руки указывая на двери и, когда последние закрылись, шумно выдохнула и приложила пальцы к вискам - от волнения разболелась голова..

Отредактировано Mahidevran Sultan (17.11.2013 17:40)

Ждать нерадивую рабыню пришлось недолго и вскоре Румеиса стояла перед "весенней розой", спокойная и невозмутимая, будто ничего не сделала и ничего не случилось, даже хватило дерзости заговорить о Нергизшах. Наивная девчонка, думает что я сменю гнев на милость от того, что ты упомянула мою внучку? Румеиса-Румеиса, не ожидала от тебя подобного... - с грустью размышляла султанша, глядя на покорную венецианку, которую считала преданной себе, но так ошиблась.
- В таком случае я не буду тревожить её сон и навещу нашу маленькю султаншу позже. - проговорила Махидевран, тепло улыбнувшись при воспоминании о внучке, еще одной радости в жизни, кроме сына, после чего выдержала паузу и обратилась к ней со словами:
- А теперь у меня к тебе другой вопрос, хатун. Мне доложили, что минувшей ночью ты проникла в покои шехзаде и провела там ночь. Не опускайся до лжи, скажи то, что есть - я хочу лично от тебя всё услышать.
Ответа на слова женщины не последовало, в покоях всё еще сохранялась тишина и каждый мог обдумать и осмыслить то, что творилось у него в душе, к тому же нужно было осознать перемену в отношении и стену, которая возникла между ними... Всегда уверенная в Лукреции, теперь Махидевран не знала, что и думать: вдруг она способна пойти на другое, более дерзкое предательство, чем то, которое совершила? Сколько раз преданные служанки, которые были при султанше несколько лет, без угрызения совести переходили на сторону Хюррем и служили верой и правдой этой гадюке! Сложно после такого доверять наложницам, им в принципе нельзя доверять после подобного, но Румеиса смогла расположить к себе и убедить в верности тем, что отказалась вернуться на родину, предпочитая остаться в Манисе, рядом с шехзаде и его матерью, а на такую жертву готова пойти не всякая наложница...
Добил Махидевран взгляд, который на неё обратила хатун: мольба... Мольба? Видимо она ничего не понимает...
- Чего ты добиваешься этим взглядом, Румеиса? Хочешь понимания? От меня? После того ,что совершила? Да на какое понимание ты надеешься?! Я доверяла тебе, взяла к себе в услужение, доверила свою внучку, самое дорогое, что у меня есть, а ты совершаешь такую подлость за моей спиной! Для девушек из моей личной свиты двери в покои шехзаде закрыты, это известно всем, и ты тоже знала. Я смогла бы понять только тогда, хатун, когда ты сама подошла ко мне и поговорила об этом, возможно в этом случае я, помня о твоей верности, сделала бы исключение и отдала приказ подготовить тебя, как в своё время сделала исключение для одной из девушек, только она не хотела отправляться в покои к сыну. Как ты можешь спокойно стоять и смотреть мне в глаза после того, как предала? Что ты молчишь? Оправдывайся, давай, пока я не велела наказать тебя и бросить в темницу! - когда поток слов иссяк, вместе с ним немного уменьшилась и злоба на рабыню, но даже самое искреннее оправдание вряд ли смогло бы вызвать понимание у султанши, для такого нужно время, даже много времени, однако наказать Румеису всё равно надо, в наущение другим рабыням, которые могут захотеть повторить её "подвиги".

Отредактировано Mahidevran Sultan (17.11.2013 19:55)

Шехзаде посетил бани и терпеливо ждал, пока слуги справятся с дневным нарядом. Он уже распорядился, чтобы Хатун, с которой он провел ночь, выделили покои любимицы. Теперь она будет жить только с одной Хатун. Румейса смогла сделать его день лучезарнее во всех смыслах. Его больше не тяготили плохие мысли, и кажется всем вокруг было это заметно. Вошла гаремная Калфа, готовая выслушать от Шехзаде ряд серьезных претензий по поводу гарема. Мустафа не стал сглаживать ночное происшествие, Калфе досталось из-за того, что Румейса проникла в его покои. Даже хранитель покоев выслушал от Мустафы неприятные для себя вещи. Тем не менее, никто не собирался наказывать саму Хатун, особенно после того, как Шехзаде велел принести шкатулку с драгоценностями, чтобы выбрать подарок для Румейсы. Кроме этого подарка ей полагались шелка на новые платья и множество всяких иных мелочей, которые она будет разбирать на глазах у всего гарема.
Сегодня, как и раньше, Мустафа собирался начать день с приветствия своей Валиде, что в последние дни случалось, к сожалению, не очень часто.
- Внимание! Шехзаде Мустафа Хазретлери.
Двери в покои отворились, и Мустафа вошел пройдя сразу же к дивану, на котором сидела Махидевран Султан.
- Валиде. Не мог начать день, не поцеловав Вашу руку.
Нельзя сказать, что только столь хорошее настроение позволило ему ранним утром пожаловать к своей Валиде. Подсознательно он понимал, что не хотел наказания для Румейсы. Она здесь для того, чтобы дарить ему счастье, а страдать за то, что она проникла в его покои без разрешения, пусть будут другие.
Он краем клана заметил Румейсу, которая сложив руки перед собой все еще стояла в полупоклоне. Ее щеки горели и кажется не из-за его присутствия, а от вышесказанного происшествия. Мустафа вздохнул, скрестив руки за спиной. По хорошему он не должен был вмешиваться в дела гарема, полностью доверив свое сокровенное своей Валиде. Он ободряюще улыбнулся девушке, когда она несмело подняла на него свои карие глаза.
- Я думал Негрисшах будет здесь. Хатун?
Да, повод прийти к Валиде, чтобы навестить дочь, был вполне оправдан.

Простить её... Если бы шехзаде не находился сейчас в покоях своей матери, то последняя мигом бы позвала Фидан-калфу и приказала отправить Румеису в темницу, расплачиваться за своё предательство. Да, Негризшах привязана к своей няне, но это не повод ля того ,чтобы отменять наказание: Айше-хатун больше времени проведёт со своей дочерью, а если она не справится, то Махидевран отправит к ней Фелисию - уж этой рабыне она может довериться безо всяких колебаний.
Время в покоях "весенней розы" будто остановилось и не желало продолжать своё течение, дабы не допустить наказания новой любимицы Мустафы, и султанша была практически уверена в том, что всё именно так и есть, ведь обычно шехзаде получает её благословение и покидает покои матери, посвятив весь день управлению Манисой. Здесь же он решил ненадолго задержаться и поговорить с Лукрецией, причем разговор был построен довольно умело: сначала вопрос о внучке, которая не могла обрести покой этой ночью, видимо ощущала совершенное предательство по отношению к своим матери и бабушке, затем фраза о том, что все привязаны к этой венецианке...
На совесть мою хочешь надавить, Мустафа? Я помню о том поступке Румеисы, что она решила остаться рядом с нами, а не уехать домой... Видимо сейчас этого оказалось достаточно для того, чтобы оказаться в твоих объятиях, но ты забываешь о том, сынок, что она принадлежит к моей личной свите и судьба этих девушек в моих руках. - размышляла Махидевран с трудно скрываемым раздражением, которое еще больше подогревалось попытками сына выудить помилование для венецианки, однако это было прервано внезапным появлением Фидан, которая уже что-то узнала и поспешила доложить обо всём своей госпоже.
Еще и молчит, как будто язык проглотила... Всё в этом гареме нужно делать самой...
- Всё в порядке, Мустафа. Фидан пришла сообщить, что для меня приготовили хаммам, не так ли?
- Махидевран-султан права, шехзаде. Девушки только-только закончили приготовления для бани и я сразу же поспешила к госпоже, чтобы доложить об этом. - усердно кивая головой, объяснялась калфа, которая вскоре покинула покои "весенней розы", а через несколько минут оттуда ушел и Мустафа, оставив свою фаворитку наедине со своей матерью...
- Видимо тебе удалось его околдовать, Румейса. Он до последней минуты не хотел уходить отсюда, всё ожидал от меня каких-либо действий по отношению к тебе, а заодно и убедиться в том, что ты не будешь наказана. - с усмешкой проговорила султанша, глядя на олицетворяющую покорность и смирение венецианку.

Возможно ты и не врёшь мне сейчас, Румеиса, но предательство не прощается. Можешь всё что угодно говорить и как угодно смотреть, но если я приняла решение наказать тебя, то это не подлежит обсуждению. - размышляла султанша, проводя рукой по наряду, будто оправляя его от складок, после чего поднялась с тахты и подошла к венецианке, дабы внимательно её рассмотреть прежде чем та отправится в темницу.
Виновата ли одна Лукреция в том, что предала свою госпожу? Скорее всего да, ведь многие рабыни часто обсуждали между собой то, как няня маленькой Негрисшах старается угодить шехзаде Мустафе: почти всегда она первая из тех, кто приносит ему в покои стакан прохладного шербета или вина, она была среди тех наложниц, что танцевали на празднике шехзаде и от тех девушек, что были там вместе с ней не ускользнуло то, как венецианка старалась во время своего танца - хотела показать себя со всех сторон, говорят... Но может в этом есть вина и самого Мустафы? Неужели он не догадывался о том, как его мать примет подобную вольность со стороны рабыни? Да, она в его гареме, но в личной свите его Валиде. Если видел и знал, что девушка пришла с обманом, то должен был прогнать её прочь, а не оставлять рядом с собой...
- Ты так сильно хочешь вернуться к моей внучке, или хочешь избавить меня от своего присутствия? Впрочем можешь не отвечать, Румеиса, я и так знаю, что ты мне ответишь. - с этими словами султанша позвала к себе Фелисию и велела ей найти и привести Бельгин и Фидан-калфу, а когда они переступили порог покоев "весенней розы" и склонились перед ней в приветственном поклоне, мать шехзаде Мустафы вновь обратилась к Румейсе:
- Сегодня за Негрисшах-султан присмотрит её мать Айше-хатун, а также  Бельгин. Что касается тебя, Лукреция... Проведёшь сегодняшний день и несколько последующих за решеткой, без еды. Фидан-калфа и Фелисия проводят тебя в камеру. Теперь пошли вон: исполняйте то, что вам приказано! И только попробуйте ослушаться или проявить сочувствие к этой предательнице.
Даже если Мустафа вмешается и выпустит её, даже если опять приставит в няни к моей внучке и своей дочери - не прощу. Если уже предала, то в следующий раз тоже предаст.- мелькнуло в мыслях у этой несчастной женщины, которая, дождавшись пока наложницы покинут её покои и отправятся выполнять её поручения, вернулась к прежнему месту у тахты и без сил опустилась на диван, сдавливая пальцами виски - опять начала болеть голова...