Вот уже несколько дней прошло с того дня как Повелитель выгнал Хюррем из рая своего отправив в Старый дворец, в ссылку. Хюррем металась по дворцу как очумевшая и этому были причины. Она металась пытаясь найти хоть, что – что сможет унять горе и скуку, которая кажется, накрыла Султаншу словно волна. У неё забрали её детей, её первого Шехзаде оставив с ней только Михримах, её маленькую малышку. Султанша не знала, что делать  эмоции переполняли её, она безумно скучала по шехзаде и Повелителю, она не могла понять, как Султан смог изгнать свою Хюррем из своего рая, так жестоко обошелся со своей любимой. Та любовь о которой они говорили вместе, казалась была не нужна Султану, как и Хюррем. –Почему он не поверил мне? Как он смог не поверить своей Хюррем, которую так любит…-как молитву повторяла эти слова Султанша. Слезы не переставали сходить с глаз и лица её.  Она писала письма своему Падишаху, но в ответ не было ни строчки, но не смотря на это она продолжала ждать, что он придет к ней, его любовь, их любовь приведет его.
Роксалана страдала, казалось, что мир потерял всех прежних красок, еда потеряла свой прежний вкус, она была для неё пресной и не вкусной. Всё изменилось. 

Когда Хюррем сказали, что в саду её ждет Ибрагим-паша, она знала, что просто так он приехать не мог и помочь ей выбраться из её клетки тоже. Но то, что сказал ей Паша, до сих пор не укладывалось в голове и не унимало дрожи во всем теле.  Слова Ибрагима, словно эхо постоянно повторялись в её голове, а лицо его не переставало стоять перед глазами.
-Ты должна смириться Хюррем Султан. Склонить голову. – продолжал твердить голос Паши в голове. – Подчиниться. Будешь исполнять то, что тебе скажут. Когда придешь во дворец, ты поцелуешь край одежды каждого из правящей семьи. И Махидевран Султан. А затем попросишь у неё прощение. – голос неустанно повторял это, без перерыва. Даже когда Султанша вошла в свои покои, голос продолжал снова и снова. –Никто, никто! Никогда не сможет меня заставить сделать этого! - словно отвечала Хюррем самой себе, словно пыталась убедить себя саму же. Она вошла в покои, даже не понимая, что происходит вокруг. Ненависть переполняла её, казалось, что даже воды в Средиземном море меньше, чем ненависти в её душе.
- Хюррем Хатун, я видела из окна, что ты о чём-то беседовала с Ибрагимом-пашой, о чём вы говорили? Чем он так испортил твоё настроение? Может я смогу помочь чем-нибудь. -Внезапно к султанше обратилась Нигяр, которая помогала Хатун, была рядом. Хюррем очень ценила её, если бы не она возможно, Хюррем не была б рядом с Сулейманом.
- Ты хочешь знать, что сказал мне паша? Я отвечу, он сказал, чтобы повиновалась! Знаешь перед кем? Перед Махидевран! Чтобы поцеловала подол её платья, только тогда я смогу вернуться во дворец! - произнеся её имя,  Хюррем передёрнулась всем телом. – Горя он в аду! Она подошла к окну и отодвинув штору стала смотреть в него, чувствуя, что Нигяр подошла ближе к ней.

Отредактировано Hürrem Haseki Sultan (20.11.2013 19:01)

Ярость и злость затмили разум Хюррем, будто утренний туман они окутывали её.  - Как он мог предложить мне поцеловать подол её платья?! Я готова на все ради своих детей и падишаха, но Это уже слишком. О Аллах сократи дни Ибрагима, избавь его от меня! – горя от злости повторяла Султанша мысленно. Дай Аллах, дни его будут сочтены как можно быстрее и я смогу избавиться от него. Я даже не знаю, кого сильнее ненавижу, в кого бы я запустила свою огненную стрелу, которая сожгла бы дотла, Ибрагима или Махидевран! Моя ненависть к ним равносильна. Поставь на одну чащу моей ненависти его, а на другую её, весы не будут перевешивать.
Хюррем слышала, что говорила ей калфа, которая явно не меньше хотела вернуться во дворец. Зачем ей было ехать вместе с Хюррем, когда можно было спокойно сидеть в дворце, командовать девушками, кушать что пожелается, вообще жить припеваючи и не томиться в этом старом, забытом не только людьми, но самим Аллахом месте.
Но нужно было делать то-то, нужно было искать выход. Просто так сидеть сложа руки было нельзя, каждую минут которую Хюррем проводила здесь была страшной угрозой нависающей над Султаншей и её шехзаде, и её любви к Повелителю. Но даже опытная калфа, можно сказать, поддерживала пашу, считая, что другого выхода нет.
….иного выбора у тебя нет. Ты ведь не хочешь гнить до старости в четырёх стенах? ….
В глубине души, Хюррем знала, что Нигяр права, но она не могла принять это за правду. Не могла смириться с тем, что предложил ей паша.
Когда Нигяр предложила ей сесть рядом и протянула её стакан воды, Султанша приняла его.  Казалось, что всепоглощающая ненависть к Ибрагиму иссушила Хюррем изнутри и даже капля воды была для неё огромной радостью.
Поставив стакан на столик, она обратилась к калфе.- Нигяр, ты сама представляешь это? Как я, любимая наложница повелителя, его любовь, мать его двоих детей , я –Хюррем преклонюсь перед Махидевран! Да никогда день этот не настанет!-повысив голос сказала Хюррем.  Я умираю без Повелителя, без моего Мехмета, но то что требует Ибрагим- паша слишком, Нигяр. Слишком! – она не смогла усидеть на месте и встав опять подошла к окну, на минуту задумавшись и вроде немного успокоившись.
-Я не считаю это предложением и принимать его не буду.-вновь обратилась она к калфе. 
Спокойно смотря в окно Хюррем с болью в сердце представляла как там её сын, как он страдает без неё,  не меньше чем она. Как плачет ночами....Он такой маленький, он так нуждается в ней.  Но не могла думать о Повелителе, иначе её сердце просто не выдержало бы этой боли и тоски. О как она мечтала вернуться… Обнять Мехмета, поцеловать его. Прижать и никогда не отпускать. Заслужить еще большой любви повелителя, доказать что это не она убила ту несчастную хатун. Она знала, что Сулейман  поверил бы ей,  дай они нормальную возможность рассказать всё. И ни Ибрагим- паша, ни Махидевран, ни Валиде, никто не помешал бы им быть вместе. –Скорей бы этот кошмар закончился, скорей бы мы снова были вместе мой Мехмет, мой Сулейман

Сколько грусти и печали сейчас было в сердце Хюррем. Казалось, ненависть понемногу начинала опять уступать им место. Даже то счастье, что было ранее начало терять прежние сочные и яркие краски, становясь серыми и блеклыми, словно от старины своей и долгих лет.
Последнее время грусть и печаль стали неотъемлемой частью Султанши. Они были с ней всегда, словно они находились внутри украшений, которые носила Хюррем в сережках, а может в колье или даже в кольце. Ей виделось, что за окном вечно идет хмурый проливный дождь, который сеет грусть в каждом сердце, хотя на самом деле там светило ясное солнце. Султанша будто объявила бессрочный траур, не имея покойника.
Хюррем продолжала стоять у окна и смотреть вдаль. Но взгляд её не был отрешенным, наоборот, слух обращенный во внимание и сосредоточенность в глазах показывали, что Султанша внимательную слушает, что говорит ей опытная калфа. Единственный человек, который на данный момент был рядом и мог хоть чем-то ей помочь. Хюррем улавливала каждое слово, которое проговаривала Нигяр, расставляя их по своим стопкам, взвешивая и выкидывая, словно ненужный мусор. Но чтобы не говорила калфа, всё шло к тому, чтобы Хюррем подчинилась и сдалась, можно сказать пала к ногам к Валиде и других, к Махидевран просила, вымаливала у них разрешение вернуться, может Хюррем всё и утрировала, но считала она именно так.
–О какой смелости говорит мне эта калфа- не доразумевала Султанша- Какая еще смелость? Разве докажет мою смелость, поцелуи подолов платьев? В особенности Махидерван! Что за чушь несет эта калфа.
Но в остальном она была права, уж очень много ошибок Хюррем допустила. Много шансов своим врагам она преподнесла на золотом блюде, а они не упустили возможности и воспользовались этим. Да, если бы она вела себя сдержаннее, контролировала свои эмоции то возможно, не изнывала бы тут и не говорила обо всем этом с калфой. Нигяр была права, не во всем, но права.
Хюррем наконец повернула свою голову в сторону калфы, которая уже раз двадцать, а возможно и больше обошла комнату туда сюда и сказала:
Это всё, что случилось со мной для меня урок. Огромный урок, который случился один раз и в последний раз. Я дала возможность своим врагам по наслаждаться своей победой. Но она была не заслуженной, я просто оступилась. Для них эта великая победа, но для меня всего лишь небольшая неосторожность. Но я Хюррем и в моих силах все исправить. Иногда я чувствовала, хотя нет, я и сейчас это чувствую, что меня разбили на осколки. Но именно мои враги посмотрели в них, увидев там свое отражение, они обрекли себя не вечные неудачи. И этими неудачами стану Я!, Нигяр. Их несчастьем.- она пристально взглянула в глаза калфы продолжая говорить спокойным тоном, только  иногда делая акцент на определенных словах. Я приклонюсь перед ними, доставлю им подобное удовольствие. Но клянусь своими детьми, подобное удовольствие будет единственным в их жизни. Единственное, что они запомнят после того, как я словно ураган обрушусь на их головы, словно морская волна сотру их с лица этой людской земли, Нигяр.  –она слегка улыбнулась, но улыбка получилось не естественной, калфа молчала не проронив не слова, только пристально смотрела на свою Султаншу. –Я сделаю это не для себя, а для нашей любви с Повелителей, для моего Мехмета, моей Михримах, для моих будущих шехзаде, которых я обязательно рожу для нашего Султана. Они- моя жизни, а жизнь без них мне не нужна.