Распахнутые бутоны роз источали свой утончённый аромат, обволакивая им присутствующих; крымскую принцессу готовили к ночи хны, покрывая её капельками масел, точно роса на нежных лепестки, ложились благовония на мрамор кожи. Вечер укутал своим плащом Стамбул, проявившись милостью в ярких звёздах на чёрном бархате небес - они сияли, освещая собой путь новобрачных. Через несколько часов шехзаде Мустафа и крымская принцесса предстанут перед светлым ликом Аллаха, покинув его законными мужем и женой. Алые ткани низпускались по стройной фигуре Айбиге, подчёркивая её красоту; густым водопадом обрамляли лик тёмно-каштановые пряди, убранные бережной рукой под тончайшую вуаль пурпурового цвета. Традиционное биндалли смотрелось идеально - это было роскошное, дорогое платье, полностью покрытое красивой вышивкой тончайшей ручной работы и вне сомнения оно пришлось бы к лицу любой хатун, но сегодня Айбиге восходящей звёздочкой появится в мрачных стенах дворца. Драгоценные камни вторили своим сиянием звёздам и изливали его на торжественный образ принцессы, стоящей возле огромного зеркала, в окружении хатун. Вскоре, девушка ступила в гарем и стала венцом праздника: вокруг неё грациозно двигались наложницы, монетки и лепестки роз летели сверху, мягко скользя по вуали, они опускались у ног, символизируя богатство и плодовитость. Лицо невесты закрывала красная вуаль, покрытая золотыми блестками и пайетками – через такую преграду никто не сможет увидеть лик принцессы, в то время как сама невеста будет видеть всех. Она сидела недвижима, почти незаметно и принимала поздравления с улыбкой на устах. Венценосная семья, во главе с Валиде Султан и Махидевран, по очереди благословили их союз с Мустафой, скрепляя слова радостью душ. В дань законам, Айбиге поднялась и гордо идя по раскатанному шёлку, подошла к Махидевран Султан, она склонила голову и в знак своего глубокого уважения поцеловала руку будущей свекрови. Зазвучала музыка, мелодии и слова этих песнопений были настолько печальны, что они тронули принцессу до глубины души, заставляя её уронить не одну жемчужину из глубины тёмных глаз. И не напрасно: слезы невесты в «ночь хны», по древним поверьям, приносят девушке удачу и счастье в браке. Сладости и напитки с щедростью раздавались, столы украшала дорогая посуда и витиеватые узоры хной появлялись на её фарфоровой коже. Одна фигура в изумрудном платье, сторонилась спешить с разделением радости и под тенью традиций, подошедшая к девушке. Вне сомнений, Хюррем Султан приложила немало усилий, чтобы сломать предстоящий союз и ей не хотелось верить в свой проигрыш. Впрочем, Султанша готовила очередной сюрприз венценосной чете и дожидалась удачного момента для его воплощения. "Весенняя роза" выглядела обеспокоенной, в особенности, заметив как её враг что-то говорит юной невесте и поспешила к ним.
- Айбиге, никях скоро состоится. Нам пора. - ненавязчиво помогая крымчанке встать и проследовать с ней до кареты. Вуаль надёжно скрывала лицо и довольно быстро они оказались возле небольшого домика, в окнах которого отражались собравшиеся: два представителя жениха и невесты, два свидетеля и мулла во главе присутствующих. Айбиге предстояло стоять возле жениха и наблюдать за процессом через призму стекла. Слегка опустив глаза, девушка приблизилась к своему месту, приподняв ладони к уровню груди и обратила взгляд на мужчин. Безмолвие момента являлось привычным для никяха, за молодых всё произнесут их представители и мулла скрепит союз, призывая Аллаха благословить его. С трепетностью тёмные глаза коснулись Мустафы, слегка повернув голову, подсознательно Айбиге чего-то ждала и старалась сгладить родившееся волнение. Обряд начался и девушка погрузилась в него полностью, открывая душу навстречу торжественному таинству, в сакральности непревзойдённого ни одним событием. Непонятно откуда появилась наложница, на лице которой явно проступали следы от бессонной ночи и слезливых потоков. Она подошла настолько близко, как смогла подобраться к паре и крикнула:
- Шехзаде, заберите мою жизнь, но не дайте увидеть своего брака с принцессой. Вы лишаете меня дыхания при возможности жить. - она эмоционально вскинула руки и окружающие находились в недоумении - девушка вытащила и подожгла факел, который опасно приблизила к своим волосам. Айбиге оставалась стоять чуть дальше шехзаде, немного за его спиной, казалось и её поглотит волна страха, уносившая разум гаремной хатун. Принцесса ладонями прикрыла часть своего лица сквозь вуаль и непомерный ужас отразился в карих вишнях.

Внезапное препятствие никяха, зародило тень сомнения в мыслях принцессы - одобряет ли Всевышний их союз, в столь скверных условиях. Происходящее казалось чьей-то зловещей игрой, а наложница - марионеткой в умелых руках, но кто мог дёргать за ниточки? Айбиге замерла за спиной шехзаде, проведя на нервах весь день, она с трудом сдерживалась, чтобы не покинуть место позора. Именно таким ей виделся поступок хатун, подобная дерзость не могла уложиться в её голове и точно сочувствая девушке, природа разразилась сильным порывом ветра. Он стремился сбить с ног, выражая силу стихии и олицетворяя бушующее негодование юной крымчанки. Прохлада воздуха охватила её, заставляя дрожать более не от холода, а от недовольства и угрозы срыва никяха. В столь значимый день все традиции строго соблюдены и принцесса собиралась завершить обряд, согласно закону. Но наложница не думала сдаваться: Эфсун метнулась в сторону от рук, ловивших её стражников и не выпуская огня, забралась на высокий помост. Горе отражалось на лице убитой печалью наложницы и решительность зазвучала в голосе, отдававшим хрипотцой от потерянных слёз.
- Вы говорили о чувствах ко мне, уверяли о значимом месте в Вашем сердце- казалось, её рассудок утратил твёрдость и выдавал самые смелые слова - Шехзаде, сжальтесь над своей тенью, безумно любящей Вас. - факел наклонился, задевая языками пламени наложницу, которая издала нечеловеческий вопль, разносившийся по всей округе.
О, Аллах! Безумие поселилось в душу девушки и явно забрала здравый смысл. , Айбиге наблюдала за происходящим со скорбью на лице, радуясь одному обстоятельству - никто не мог разделить её чувства, из-за вуали, надёжно скрывающей её от внешнего мира. Ей было не просто неприятно, а казалось оскорбительным подобное поведение и оскорблённая в душе, девушка нахмурилась. Махидевран Султан поспешила к принцессе и стала её утешать.
- Айбиге, - говорила она вдали от чужих ушей - Сейчас Эфсун уведут и никях состоится, потерпи - осталось немного., - из последних сил Султанша улыбнулась и спрятала в дальний уголок свои нехорошие мысли про опасное положение Эфсун в сердце своего сына. Крымчанке казалось, что это всего лишь сон, навеянный кошмарными сюжетами и она стояла в стороне, молча наблюдая. С самого начала Айбиге не разделила восторга Валиде и Махидевран, более удивившись, чем обрадовавшись. Но подобная выходка хатун перечеркнула многое, оставив внутри непомерную мглу и проступающую тревогу. Стоило принцессе увидеть воспламенившиеся волосы хатун, как кошмар обернулся явью и она отвернулась, крепко закрывая глаза.

«Отравлена...» ей показалось так в душе, что всё сегодня закончилось и траур разлился по ней, окрасив бледностью фарфоровую кожу. По счастью, Сагиб Гирей не увидел греха в день никяха своей единственной дочери, которую обожал не менее безвременно ушедшей, жены. Айбиге приближалась к грани своего терпения, не зная как ей поступить: демонстративно уйти или закричать в своей беспомощности. Нерешительно она приоткрыла глаза, чтобы осмотреться вокруг и страшные картины вспыхивали в её сознании, точь в точь, как волосы несчастной хатун. Происходившее, медленным ядом растекалось по пульсирующим венам принцессы, вместе с багряной жидкостью, называемой кровью или же в них остался лишь яд? Лицо обернулось траурной маской, скорбь явила себя в каждом жесте и сейчас невеста довольствовалась возможностью быть наедине с ними под тяжёлой тончайшей вуалью. Словно находясь в страшном видении, промчавшееся мимо никяхом и её согласием, которого она не давала, не хотела и не вверяла себя перед Аллахом. Да и как можно отдать украденное сердце? Тонкие отголоски воспоминаний коснулись красивого лица Малкочоглу, утопая в его чёрных, точно самая тёмная стамбульская ночь, глазах и умерли на правильно очерченных губах хранителя покоев, которых ей более не суждено коснуться. Наполнившись влагой, жемчужины слёз падали одна за другой и Айбиге не заметила, как оказалась в своих покоях. Девушки готовили её к брачной ночи, украшая и по традиции, наполняя ароматом тонкую кожу, словно перламутр украшает ракушку. Время пришло и Сюмбюль Ага с радостным лицом пришёл выполнять свои обязанности.
- Вай, вай, вай, Айбиге-Хатун, Вы такая красавица. Аллах лишит меня глаз, если я говорю неправду! Настоящая жемчужина Крыма и Ваш отец гордился бы Вами сейчас. - увещевал он девушку, смиренно ступающую по холодным плитам дворца и такими же были её глаза. Процессия во главе с молодой женой, остановилась и по разрешению двери распахнулись, представляя покои шехзаде в ином свете, ранее не виденным ей. Несколько шагов и она переступит порог, скрываясь в личных покоев своего мужа, разделяя с ним миг уединения. Пути назад не было; легко приподняв подол свадебного наряда, принцесса предстала перед Мустафой, в алой вуали и украшенном платье. Аромат нежной ванили обволакивал собой воздух, исходя от её кожи и вежливый поклон засвидетельствовал почтение.
- Шехзаде... - негромко и ещё более нерешительно, проговорила Айбиге, опуская глаза и склонившись, продолжая стоять напротив своего... не друга и брата, но супруга. Страх пронзил изнутри, прокравшись в душу и в отличие от шехзаде, подобная ночь была первой в её жизни.

Холод фраз и обледенелые морозные узоры легли на душу, сковывая её, не позволяя быть самой собой. Воспоминания о пережитом кошмаре не утихали внутри. На своё счастье, она не ведала слухов, разносившихся отголосками по всему дворцу; что её законный муж сам навестил пострадавшую наложницу и неизвестно как они отразились бы на самой девушке. Айбиге могла восхитится заботой шехзаде о своей возлюбленной и не сказав ни слова, долго размышлять об этом в свои часы уединения или погрузиться в съедающую печаль от чувств, направленных на другую. Краешком глаз она осмотрелась; множество раз ей приходилось бывать в этих пышных покоях, обрамлёнными в золоте роскоши и замедляющей дыхание, восточной красоте. В них мягкостью приковывали взор ковры, узкие редкие окна с льющихся их них тонким светом и огромная постель с низпускающими тканями, которая возвещала о статусе владельца покоев. В нынешнюю судьбоносную минуту, Айбиге не могла заметить искусно обрамлённых пологов, ей было комфортно под алой вуалью и скованность отражалась в каждом движении. Приподняв тончайшую ткань, Мустафа будто лишил её эфемерной защиты и их глаза встретились. Карие вишни смотрели на молодого супруга с нескрываемой тревогой, под воздействием которой, фарфоровая кожа покрылась сотнями мурашек и стала ещё белее. Девушка без вуали стала распустившимся цветком, роняя свои внешние лепестки, но не утратив сакральности, она трепетала от ветра бушующего внутри. Застыв, она смущённо рассматривала лицо Мустафы, выискивая в нём отношение к их никяху, наложнице и будущей ночи...которая сгустилась за окном и прокралась в опочивальню молодых, оседая чёрным обликом на стенах, засиявшая множеством звездочек, упавших на бархат благодатью Всевышнего. Их отголоски отражались в тёмных глазах, скрывая точно вуаль, волнение взора и его глубину. Поборов первую волну страха, крымчанка очаровательно и полудетски улыбнулась, как в старые времена лик осветился радостью, проливающуюся только в присутствии Мустафы.
- Кажется, она немного потерялась в водовороте событий. - несмело произнесла принцесса, вместе с голосом, обретая себя и перебирая тонкими пальцами край вуали.
- Непонятно чем вызвана эта спешка с никяхом. Первоначально речь была о будущем декабре и отец смог бы присутствовать. Мне не хватало его сегодня. - ресницы опустились густым веером, скрывая печаль девушки и роняя тень на её щеки, в отражении мерцания свечей. Она стояла, как обелиск, замершая и потерянная; ей объяснили зачем призывают супругу в брачную ночь, но от смущения Айбиге многие слова и советы не постигла. Возможно, они пригодились бы ей сейчас, но придётся полагаться на интуицию и следовать традициям, которые гласили следовать всегда за мужем. Вопреки трагедии на их торжестве; коем принято считать никях, она всецело доверяла Мустафе и именно это могло стать надёжным камнем в фундаменте их семьи. Казалось, прекрасная тёплая ночь, способна исцелить от нанесённых судьбой ран и подарить надежду на счастливое будущее. Принцесса чувствовала, что не одна она сейчас в смятении и решила не поддаваться переживаниям: её руки мирно сложились в привычный жест перед собой и взгляд, полный теплоты, обратился к шехзаде.

Мраморная кожа щёчек принцессы покрылась цветом свежесрезанной розы, облекая их в нежнейший розовый оттенок, присущий утренней заре над восходящим небесным светилом. Румянец ланит свидетельствовал о затронутых в душе чувствах, живших в неугомонном сердце крымчанки и оживших под влиянием чарующих глаз шехзаде, не способных оставить равнодушными ни одно женское воображение. О Мустафе слагали легенды, отмечая его достоинства: он впитал лучшие качества от своих венценосных родителей - красоту и доброту матери, важные способности для будущего наследника престола, от правителя. Справедливость, честь и мудрость были одними из тех немногих достоинств, открытые народу и вознесённые им в устах, но личность шехзаде была бы неполной, если на день в гареме смолкли слухи о его галантном отношении к хатун. Каждая мечтала почувствовать на себе случайно брошенный взгляд карих глаз шехзаде, навсегда сохранив в памяти прекрасный миг и приукрасив его множеством подробностей, описать иным наложницам. Айбиге в тайне сама восхищаясь личностью Мустафы, его характером и добротой, их доверие выходило за рамки привычной дружеской привязанности, напоминая отношения брата и сестры. Ей предстояло совершить великий шаг в своей жизни - узнать шехзаде с той стороны, которую более никто не сможет никогда познать, как своего супруга и вне сомнений, она приложит максимум усилий, вопреки своей юной неопытности в любовных делах.
- Мне жаль, что всё так произошло. - с сожалением к девушке, произнесла принцесса и её сочувствие было искреннем, ведь наложница потеряла свою привычную жизнь, а возможно и часть красоты в столь юном возрасте.
- Да, мы всё те же Айбиге и Мустафа и навсегда ими останемся. - сияющая улыбка крымчанки коснулась лица шехзаде, а пришедший покой проник в её душу, словно бархат чёрной ночи за окном и страх отступил перед Мустафой, как делал враг на полях сражения. Она послушно направилась к подушкам, дорогим шёлком украшавшими вечер и выложенными на полу. Тонкие пальцы обхватили складки свадебного наряда и принцесса мягко присела возле небольшого столика, мысленно сетуя насколько громким может показаться шорох собственного платья в нерушимой тишине. Пронзитильный взгляд шехзаде вызвал смущение вкрадывающееся в волнение и под ним, хрупкие тонкие реснички задрожали, пробуя скрыть новое чувство, появившееся в карих вишнях. Решив, что Мустафа заметил её изменение, как и прежде - утаить от него было невозможно ничего, она несмело улыбнулась. Рассказ о их совместном прошлом, смехом отразился на устах девушки, она вспомнила счастливые моменты детства: неоднократно им приходилось выслушивать воспитательные речи взрослых, удивлённых в совершённых озорных поступков дружелюбной пары. Она с гордостью признавала величие Мустафы с ранних лет.
- Единственный, кому я всегда проигрывала во владении холодного оружия, был ты. Повелитель очень бы рассердился на нас за подобное поведение и неизменно укорил своим мудрым взглядом, а Валиде Султан призывала бы меня вести себя, как подобает юной принцессе, вопреки моим мужским увлечениям. - помолчав с минуту, задумчивость Айбиге отразилась в словах  - Да, я помню о твоём обещании, но тогда мы не знали насколько пророческими окажутся слова. Теперь тебе осталось сдержать вторую часть своего обещания. - уже более привычным шутливым тоном, продолжила она и вспомнила недавний поход, с участием Мустафы.
- Поделись своими впечатлениями о походе, он оказался не похож на наши мечты? - подобный вопрос в брачную ночь звучал особенно необычно и Айбиге сильнее смутилась своей неосторожности. Неизвестно чем обернулся поход для Мустафы и как отзовётся в его душе, к которой она сейчас желала прикоснуться, призывая в откровенности; в чём бы она ни была - в чувствах, эмоциях, мыслях. Менее всего ей казалось правильным не уметь разделить увлечения супруга, мысленно она дала себе обещание: стать лучшей женой своему избраннику и последовать за ним всюду, куда бы он ни направился. Отныне - Мустафа её судьба, перед которой она смиренно преклонила голову и возвела в своё сердце.

Не роняя ни слова из уст Мустафы, принцесса внимала его рассказу с особым интересом, военная атмосфера была ей близка с детства; когда хан Сагиб Гирей не зная как воспитывать дочь, повел её по пути взросления своих сыновей. Да и сам Крым отличался от Османской Империи более свободными нравами, нарядами и желаниями девушек, одна из которых сидела сейчас в покоях шехзаде. Эмоции отражались в тёмных глазах, равно как в детстве, выражая собой восторг, удивление и сочувствие, не успевшее расстелиться по туманной душе девушке, сжавшейся от услышанного. Ранение могло повлечь за собой последствия и унести частичку Мустафы, которого она знала, нисколько не задев его храброго сердца. Очередной раз принцесса восхитилась умом, смелостью и бесстрашием шехзаде, обличённый в рассказах про поход, он был прекрасен. Несмелая улыбка коснулась её губ, услышав о тайне, они и в детстве частенько делились ими между собой, сохраняя некоторые из них до сих пор.
- Я сохраню твою тайну, как раньше. Верно у нас набралась целая коллекция из маленьких секретов.- она слегка более заинтересованно взглянула на Мустафу, будто ранение можно было увидеть через одеяние. Заметив его наслаждение от тишины, девушка незримо обрадовалась и погрузилась в волшебство единения; только он и она во всем мире, словно остальное исчезло за пределами их сказки. Брачная ночь более не казалось пугающей, а фраза о пораненных коленках вызвала тёплое ощущение в области грудной клетки, опустившееся на сердце и принцесса замерла, прислушиваясь к своим чувствам. Приближение Мустафы заставило поднять на него свои карие вишни, в смущении не имея сил пошевелиться, она приняла его поцелуй, увлекающий за собой - горячий, как лава и нежный, будто тончайшие лепестки цветка. Подобного ей не доводилось познать прежде, краешек вуали упал на лицо и одной рукой, принцесса убрала её из волос, отложив в сторону. Поддаваясь аромату спустившейся ночи, доносившимся из открытых окон, девушка слегка привлекла к себе шехзаде и не отпуская губ, обняла мужа. Слегка испугавшись собственной мысли о их новом статусе, но под воздействием романтической атмосферы, Айбиге забыла обо всем и ей стало все равно какие разговоры завтра разнесет первый ветер по всему дворцу, а гарем будет передавать из уст в уста, приукрашивая подробностями. Ей нечего было стыдится, ведь по счастью, любовь к супругу не считается смертным грехом. Счастье, тонкими лучиками проникало в её истерзанную неприятной картиной, душу и можно было поверить в случившуюся радость, нечаянную, как разрешённое баловство в детстве. Мустафа по праву назывался львом, она легко могла представить как он повергал врага вспять или пронзал своей саблей, однажды он сам поведет за собой воинов, точно его венценосный отец. Фарфоровая кожа пролилась ароматным маслом ванили и его тающий аромат унёс вместе с ним в приятные грёзы, тёмные глаза посмотрели в глаза Мустафе, говоря больше своим блеском, чем тысячи слов...