Он молча стоял в самой середине султанских покоев, потупив глаза под тяжестью взглядов отца и матери. Сердитый голос отца звучал грозно, наполняя живым напряжённым звуком каждый уголок просторной комнаты. Прямо за ним, около резного стола, за которым отец обычно работал, стояла Валиде и волнительно качала головой, периодически прикрывая глаза, когда голос отца становился громче. Баязид уже не вслушивался в этот голос, молча пронзая пол невидящим взглядом, засланным пеленой слёз. Отец никогда не любил его. Ещё ребёнком Баязид испытывал острую потребность быть услышанным. Ведь он такой же шехзаде как и Мустафа, Мехмет или Селим. Но всю свою жизнь он чувствовал себя лишним, забытый в тени старших братьев. Порой в глазах Валиде он видел открытую и чистую любовь, но понимал, что это всего лишь любовь матери к её ребёнку. На Мехмета и Селима она смотрела совсем иначе. Старший сын был её надеждой. Валиде грезила, что однажды именно Мехмет займёт великий престол и будет править этим огромным государством. Селим же был как две капли воды похож на мать, может быть, потому и был так любим. Густые рыжие волосы, хитрая улыбка и вкрадчивый голос - всё это он перенял от матери. Баязид же был похож на обоих родителей. Для них он так и остался непутёвым сыном, который то и дело расстраивал их. Потому-то он и стал так близок с Джихангиром, любимым братом, единственным, кто любил его таким, каким он был. Должно быть, кроме Мустафы и Джихангира в его жизни не было никого, кто бы в нём по-настоящему нуждался. Любовь родителей неизменна, ведь он их ребёнок. Но когда ты лишь четвёртый сын у своего отца, ты едва ли добьёшься успеха в жизни.
- Можешь идти! - наконец прогремел отец и, ничего не говоря, Баязид решительно направился к выходу. Стража распахнула двери султанских покоев, и шехзаде скрылся в тёмном коридоре. Он слышал голос Валиде, которая, вероятно, снова хотела защитить его. Любящая мать, она всегда старалась смягчить гнев Повелителя, но как можно заставить любить то, что так ненавистно сердцу? Баязид не плакал. Он уже давно научился сдерживать чувства. Если ты даёшь им волю, то рискуешь прослыть слабым и тут же будешь растоптан. Таковы законы жизни. Султану Сулейману безмерно повезло, что он стал единственным сыном своей покойной матери и избежал греха братоубийства в борьбе за трон. Его же сыновья не смогут избежать его. Разве что в том случае, если на трон взойдёт Мустафа. Баязид свято верил, что его любимый брат не позволит пролиться их крови.
- Баязид! - его окликнул знакомый голос. Джихангир всё это время стоял за дверью покоев и дожидался брата. Казалось, что он чувствовал опасность на расстоянии, и потому каждый раз приходил к брату, чтобы поддержать его. Ничего не говоря, Баязид обнял его, так крепко, что почувствовал быстрое биение сердца в груди брата.
- Не переживай, брат! Всё будет хорошо...
       Мягко похлопав брата по плечу, Баязид  направился к балкону. Когда-то много лет назад сюда часто заглядывал Ибрагим Паша, близкий друг Повелителя. Баязид почти не помнил его, но рассказы об этом человеке до сих пор ходили меж стен старого дворца. Говорят, он обладал острым умом, был великим полководцем и благородным человеком. Кроме того, он - единственная любовь Хатидже Султан, любимой сестры Повелителя. Их история любви давно стала легендой... Паша, будучи ещё хранителем султанских покоев, часто играл на скрипки, диковинном инструменте в этой стране, а молодая красавица-султанша слушала его по ту сторону могучей стены, где располагался её балкон. Тогда Султан был ещё молод, преисполнен грёзами о справедливости, потому и дал согласие на брак несчастных влюблённых. А потом... их счастье оказалось недолгим, ведь покойный Ибрагим Паша, хранит Аллах его душу, был главным врагом Хасеки Хюррем Султан...
      Баязид стоял на балконе, всматриваясь в тёмную стамбульскую ночь. Великолепный вид на город, окутанный пеленой облаков, будоражил его воображение. Откуда-то издалека, из самой глубины дворца, до его слуха доносились голоса отца, матери, и её быстрых шагов. Так и не уговорив отца, она, расстроенная, отправилась в свои покои. Баязид уже давно разучился распознавать каждый звук, и по шагам мог определить, кто к нему приближается. Он закрыл глаза и вдохнул в грудь прохладный воздух. Наступила тишина. Дверь в покои Валиде захлопнулись, и теперь он не слышал ничего. Вдруг, откуда не возьмись, до его слуха донеслись тонкие и знакомые звуки. Скрипка? Здесь? Резко открыв глаза, он стал искать взглядом источник этого удивительного звука. Он помнил, как в детстве прятался за балконными сводами, чтобы послушать скрипку Ибрагима Паши, но слышал её слишком редко, ведь Паша с семьёй проживали в другом дворце. И вот сейчас воспоминания вновь окутали его. Подавшись вперёд, он заглянул на соседний балкон, который находился этажом ниже и принадлежал когда-то покоям Хатидже Султан. Удивительный образ пристал перед его глазами. Молодая девушка, облачённая во всё белое, нежными бледными руками сжимала скрипку, медленно водила смычком по тонким струнам, извлекая неповторимый и удивительный звук. Заворожённым увиденным, Баязид долго смотрел на неё, следя взглядом за каждым грациозным движением. Когда мелодия утихла, он ринулся в сторону, быстро миновал соединяющий два крыла замка коридор, и оказался, наконец, в другой его части, прямо там, где находился балкон с красавицей. Он стоял позади неё, слушая звуки музыки и медленно приближался, чтобы не отвлечь её. Наконец, девушка заметила его присутствие и вздрогнув от неожиданности, застыла в учтивом поклоне.
- Продолжайте! - попросил Баязид, нежно улыбнувшись незнакомке - Это удивительно! Я никогда не слышал ничего более прекрасного, чем ваша музыка.
      Он помолчал несколько секунд, рассматривая скрипку в руках девушки, а затем и её лицо, нежное и на редкость красивое.
- Я не видел вас раньше... Кто же вы? Вы... напомнили мне одного очень близкого человека.
Девушка и правда была похожа на Хатидже Султан, его милую тётушку. Она обладала той же осанкой, грациозностью и плавными движениями, выдающими в ней высокое происхождение.

Отредактировано Şehzade Bayezid (07.12.2013 15:55)

     Эти глаза, их взгляд, волосы, даже манера говорить - всё напоминало Баязиду красивейшую из султанш, его любимую тётушку Хатидже. Будучи ребёнком он никогда не мог понять, почему она приезжает во дворец так редко и каждый раз покидает его со слезами на глазах. На её бледном лице, затянутом сеткой едва заметных морщин, всегда сияло выражение какого-то незнакомого остальным горя. И горе это было никому понять не суждено, оно было известно лишь ей одной, это читалось в карих глазах и даже в редкой улыбке. Он помнил, как по вечерам Валиде взволнованно ходила по покоям, заламывая руки, думая над тем, как избавиться от всех своих врагов. Кто бы мог подумать, что всё изменится так резко, и что никто из правящей династии не будем готов к этим переменам.
- Неужели? - Баязид широко улыбнулся - Вы так похожи на свою Валиде, султанша! Просто поразительно. И да, вы не ошиблись, хотя не думаю, что вы помните меня. Я Баязид!
      Впервые за последние несколько дней, пока Повелитель думал, как подобает наказать сына, Баязид был сам не свой. Он почти не улыбался, его звонкий смех уже не разносился по каждому уголку дворца. Как-то Сюмбюль-Ага сказал, что после всего пережитого когда-то солнечная Хасеки Хюррем Султан померкла. Теперь она улыбалась совсем редко, а в её улыбке таилась печать прожитых лет. Но старый дворец Топкапы не лишился света, ведь шехзаде Баязид обладал тем же особенным талантом, что и его мать - он мог смеяться так, как никто другой, и его смех наполнял всё вокруг. С тех пор как Повелитель узнал о оплошности сына, он ни разу не улыбнулся, находясь в томительном ожидании, что же будет дальше и как Падишах решит наказать его. Сейчас же, при виде Хуриджихан Султан, он улыбался всё той же задорной беспечной улыбкой, что и раньше.
- Вы давно приехали в Топкапы? - поинтересовался шехзаде - Здесь удивительно, не правда ли Посмотрите на этот вид, на эти горы, на звёзды. Если на земле и есть рай, то он здесь, в самом сердце нашего Повелителя. И как я счастлив от того, что мне, по милости Аллаха, довелось быть его сыном.
     Грусть и горечь несправедливости снова сковала его сердце. Он любил отца всей душой, так стремился быть похожим на него, но, увы, взаимен не получал той отцовской любви, которую желал с ранних лет. Он смотрел на Мехмета, чувствовал его привязанность, но не ощущал необходимой веры, которая помогла бы ему двигаться дальше и покорять новые вершины. Веру он видел лишь в глазах Мустафы, от чего-то печальных. Разумеется, Мустафа как и Баязид был изгнан из рая Повелителя. Может быть, именно это и сближало их троих - Мустафу, Баязида и Джихангира, несущего на спине боль и отчаяние. Стоит ему вновь допустить серьёзную ошибку, и Падишах не пожалеет его, так же как когда-то не пожалел и великого Визиря, своего друга и брата Ибрагима-Пашу. Баязид взглянул на Хуриджихан, и ему стало не по себе. Ведь его отец отдал приказ убить пашу...  Осознавая всё происходящее, он собственноручно толкнул друга на кровавый пусть смерти, сестру сделал вдовой, а эту девушку лишил отца. Понять этого Баязид не мог, но и отца не осуждал. Если Повелитель принял решение поступить так, значит у него на то были основания. Но неужели он не мог найти иного способа?
- В детстве мне рассказывали, что на этом балконе родилась история любви ваших родителей. Хатидже Султан каждый вечер выходила сюда, а Ибрагим-Паша играл ей на своей скрипке. Они знали, что им не суждено быть вместе... Знали и любили. Это удивительно, султанша. Ваша Валиде очень сильная женщина! Передавайте ей от меня поклон - шехзаде Баязид всем сердцем желает ей счастья!

Отредактировано Şehzade Bayezid (07.12.2013 15:54)

      В свои годы Баязид весьма смутно представлял себе, что значит потерять самого близкого на свете человека, лишиться единственной опоры в жизни, самой большой и светлой любви. Он не любил, поэтому понять, что чувствует влюблённый человек не мог. Когда умерла его бабушка Валиде Султан, он был ещё ребёнком. Он помнил, как стоял за высокой фигурой матери, прячась от посторонних глаз. Маленький Баязид не понимал, почему его родные плачут, и куда подевалась любимая бабушка, которая так любила забрать внуков пораньше с занятий и пообедать всем вместе. Не смотря на то, что многие во дворце больше всех любили Мустафу, как самого старшего наследника, Баязид никогда не чувствовал, что они, дети ненавистной Хюррем, обделены любовью бабушки. Она была одной из немногих, кто не разделял внуков на старших и младших, на похожих и не похожих, ему казалось, что она любит всех их одинаково. Жаль, что отец и мать никогда не разделяли её мнение.
      Почувствовав крошечный укол ненависти от этих мыслей, Баязид сделал глубокий вдох и вновь улыбнулся - уже давно привык прятать горечь собственных разочарований за улыбкой. Судьба сыграла с ним злую шутку,  а началась эта игра задолго до его рождения. Если у тебя нет шехзаде, значит нет власти - этот неписаный закон много веков бытовал в гареме. Несколько жён, каждая из которых стремится к абсолютной власти, лишь шехзаде может обеспечить положение в гареме. Баязид никогда не обижался на мать, он старался понять её всеми силами души и, кажется, ему это удавалось. Но понять, почему она стала так разделять его и Селима, он не понимал, сколько не пытался. Наверно, страдать было предначертано судьбой. Ещё будучи беременной им, Хюррем Султан своими руками протянула отравленный рахат-лукум покойному Луке. Этой истории Баязид не знал, так же как и того, по чьему приказу мать сделала это. Наверно именно тогда, в материнском чреве, он впервые столкнулся с первой болью в своей жизни, переданной от неё. А потом ещё... и так всю жизнь. Это настоящая боль - понимать, что тебя никогда не будут любить так, как остальных. Он слушал рассказ Хуриджихан Султан, и улыбка не сходила с его лица. Да, наверно теперь никто не умеет любить так, как когда-то любили Хатидже Султан и Ибрагим-Паша.
- А знаете, султанша, в детстве мне рассказывали, что я родился в вашем дворце. У моей Валиде начались роды, во время ужина, который организовал для всей семьи ваш покойный отец.
     Он этой фразы ему стало не по себе. Представить себе, как можно жить без отца, Баязид не мог. Конечно, его отношения с Повелителем оставляли желать лучшего, но одна мысль, что он жив и, слава Аллаху, здоров, грела его сердце. С возрастом отец очень изменился, стал подозрительным и хмурым. После казни Ибрагима-Паши его не узнавал никто. Он с недоверием относился даже к членам своей семьи, не говоря уже об окружающих его людях. Разве что, Балибею он доверял всецело, этот храбрый воин уже давно заслужил его доверие.
- Простите... - проговорил Баязид - Я понимаю, как вам тяжело. Но я уверен, что вы такая же сильная, как и ваша матушка. Да и потом...
Он не успел закончить, как позади них, из темноты, послышался голос Джихангира. Он медленно подошёл к брату и султанше и слабо вздохнул.
- Я думал, ты уже в своих покоях, брат.
- Я решил подышать свежим воздухом! - бодро и задолго сообщил Баязид - А ты знаешь, кто это? Это Хуриджихан Султан, дочь тётушки Хатидже.
     Джихангир изумлённо взглянул на девушку и улыбнулся. Он улыбался так редко, что братья толком и не помнили, каким бывает его счастливое лицо. Конечно, ведь он обречён страдать, расплачиваясь за все грехи своих близких. Но для Баязида он был ангелом, сошедшим с небес и посланным Аллахом, чтобы помочь всем им.
- А ты почему не спишь, Джихангир? Тебе нужно больше отдыхать.
Попрощавшись с братом и султаншей, Джихангир зашагал по полутёмному коридору.
- Как жаль его... мой несчастный брат, за что же Аллах послал ему такое горе... - тихо проговорил Баязид и, поняв, что сказал это вслух, снова улыбнулся.
- Вы надолго приехали, султанша?

Отредактировано Şehzade Bayezid (07.12.2013 15:53)